П.Г. Фосетт Неоконченное путешествие часть 4

Глава 6

Рожденные на горе

Без преувеличения можно сказать, что девять из каж дых десяти жителей Риберальты страдали от какого-либо недуга. Жертвы бери-бери, частично парализованные, ко выляли на костылях и толпились повсюду, где можно бы ло рассчитывать на даровую выпивку. Некоторых мучила малярия, других — чахотка, а многим врачи вообще за труднялись поставить диагноз. Каждое торговое заведе ние в городе бойко торговало шарлатанскими средствами по грабительским ценам. Здоровый человек считался уро дом, исключением, чем-то из ряда вон выходящим.

Бери-бери, род водянки , обычное заболевание в реч ных районах, надо думать, являлась следствием низкого качества пищи и отсутствия в ней витаминов. Свежее мясо можно было достать, но основными продуктами питания были чарке (ломтики соленого, высушенного на солнце мяса) и рис. Рис доставлялся из Санта-Аны, Санта-Круса или из Манауса в Бразилии; большей частью он оказы вался затхлым, так как хранился на складах по меньшей мере года два (впрочем, раньше в Акри нельзя было до стать и такого). Чарке обычно кишело личинками и пах ло так отвратительно, что его можно было есть лишь после троекратного кипячения, и все-таки в Риберальте его про давали по одному шиллингу восемь пенсов за фунт. Эту еду люди запивали большими глотками качасы — мерзкой тростниковой водки. Не удивительно, что они мер ли, как мухи!

В городе было много рабов индейцев из лесов. Взятые в плен еще детьми, они становились христианами и неко торые из них приспосабливались к новой жизни, однако большая часть не поддавалась воспитанию. Захваченные мальчиками, индейцы рано или поздно откликались на зов джунглей и убегали в дебри. Однако эти юные дикари никогда не забывали того, чему их учили. Они охотно впи тывали знания, и возвратившись в родные места, посвя-

щали своих соплеменников в жизнь цивилизованных лю дей. В исключительных случаях индейцев отправляли учиться в дальние края, даже в Европу.

Владелец процветающего торгового предприятия в Риберальте, немец по фамилии Винкельман, купил мо лодую дикарку, послал ее учиться в Германию и потом женился на ней. Я не раз пил у них чай. Это была мило видная женщина с прекрасными манерами, мать прелест ных детей; она говорила на четырех языках и полностью соответствовала своему месту в жизни. Однако, как пра вило, когда эти лесные люди попадаются белым на глаза, их либо убивают на месте, словно опасное животное, либо безжалостно преследуют и ловят, чтобы отправить как рабов на отдаленные каучуковые участки, откуда невоз можно убежать и где всякое вольнолюбие выбивается с помощью хлыста.

Наиболее трагические случаи на реке Бени происхо дили в городе и провинции Санта-Крус-де-ла-Сьерра. Пар тии рабочих из пятидесяти человек доставляли сюда в це пях для продажи. Разумеется, это было противозаконно, ко временные объединения каучукопромышленников ви дели в системе кабального труда лазейку для обхода за кона. До тех пор пока речной транспорт находился в ру ках крупных фирм, для пленных рабов не было никакой надежды спастись и всякая попытка к бегству почти на верняка приводила к гибели. Однажды четверым пленни кам удалось убежать из французского поселка; они по плыли по реке в лодке. Десятник, или майордомо, бро сился в погоню, настиг беглецов и, вместо того чтобы доставить их обратно, размозжил им черепа прикладом винчестера, не обращая внимания на то, что они упали перед ним на колени и молили о пощаде. Судебное рассле дование таких случаев исключалось. Местные судьи полу чали жалованье около шестнадцати фунтов в месяц и жили на взятки. Пока у каучуковых фирм были деньги и власть, нечего было и надеяться на свершение правосудия.

В тюрьме Риберальты я посетил одного француза — в припадке ревности он убил своего хозяина. Его возлюб ленная носила ему передачи в тюрьму, и однажды он схватил ее и задушил, после чего его приговорили к смерт ной казни. Благодаря судье, который продал ему напиль ник, он бежал из тюрьмы и укрылся в Бразилии.

Взятка, предложенная открыто, по большей части рас сматривалась как оскорбление. Обычный метод состоял в том, что закупалась по огромной цене партия леса или другие товары, принадлежавшие судье. А при каком-либо

судебном разбирательстве обе стороны соревновались в том, кто большую цену предложит, и, разумеется, пред ложивший наивысшую цену выигрывал дело. Не торопз!тесь осуждать такую бесстыдную коррупцию, вспомните, что эти места находятся на краю света и пребывают в пер вобытной дикости, и, если уж на то пошло, подобное взя точничество было обычным явлением в Англии еще до на ступления индустриальной эры.

Человеку, попавшему под власть большой фирмы, буд он черный или белый, трудно было уйти против воли своих хозяев. Один англичанин из Риберальты рассказывал мне следующее.

Я путешествовал по реке Ортон с человеком, ко торый ушел со службы от весьма известной фирмы. Он взял полный расчет, и вез с собой сбережения — что-то около 350 фунтов стерлингов. Это был полезный для фирмы чело век, которого она не хотела лишиться. И вот они заманили его на берег в одну из своих баррак и напоили. Они дер жали его у себя три дня — он был совершенно пьян и не сознавал, что делает. Потом они дали ему протрезвиться и сунули под нос счет, превышавший все его сбережения на 75 фунтов. Что ему было делать? Никакой суд не поддер жал бы его, если б он возбудил дело против мошенников. Возможно, его вообще бы не стали слушать. Он был вы нужден продать жену и дочь, чтобы погасить долг, и вер нуться туда, где работал раньше. Я встретил его как раз на обратном пути. Больше всего его бесило не то, что с ним сыграли такую гнусную шутку, а то, что его женщины по шли по такой низкой цене!

Я заметил, что больше всего виноват в случившемся он сам. В конце концов он ведь не был рабом.

Это почти ничего не значит,ответил англичанин. Не воображайте, что белых никогда не продают в рабство! Хорошо известен такой случай. Два брата, разъезжая по торговым делам, спускались вниз по Бени. Они останови лись в одной барраке, там шла большая игра. Их втянули в покер, и старший брат сильно проигрался. На следую щее утро младший садится в лодку, а майордомо хватает его, вытаскивает на берег и принимается пороть хлыстом. Оказывается, старший брат продал младшего, чтобы упла тить долг! Когда младший услышал об этом, он пришел в неистовство, и только 600 ударов хлыстом смогли его ус покоить. Думаю, со временем ему удалось бежать, но что было после — не знаю, во всяком случае, сомнительно, чтобы он продолжал питать нежные чувства к своему стар шему брату.

Две большие фирмы в Риберальте держали отряды во оруженных головорезов для охоты на индейцев, и опто вая торговля рабами процветала. Несчастных пленников доставляли на каучуковые участки, расположенные так да леко от их родных мест, что они теряли всякую ориентацию, и бегство становилось еще более трудным. Им выдавали рубахи, необходимые инструменты, запас риса и под уг розой наказания плетью требовали добывать в год около семисот фунтов каучука. Это как будто немного, но не сле дует забывать, что каучуковые деревья были редко раз бросаны на значительной площади и требовались неустан ные усилия, чтобы их обнаружить и обработать. Такая система приносила огромные прибыли фирмам, так как цены на каучук стояли необычайно высокие.

Чем способнее был человек, тем труднее ему было вы рваться из лап каучуковых концернов. Белый, черный или индеец, однажды попавший в тиски долгов, не мог и на деяться когда-либо обрести свободу. Все необходимое ши роко предоставлялось в кредит с целью заманить человека в западню. Фирма, снабжавшая человека всем необходи мым, а затем вычитавшая долг из его заработной платы, имела все возможности фабриковать счета таким образом, что люди находились в вечном долгу и, следовательно, в вечной зависимости от нее. Но как бы там ни было, тут нельзя говорить о рабстве в прямом смысле этого слова: в конце концов человеку платили. В сущности, он был за ключенным, но не рабом. Истинным рабством было нечто другое, и никто не был от него застрахован.

Негра Джорджа Моргана купил за 30 фунтов один из живших в Риберальте англичан — тот самый гнусный подонок, о котором я уже говорил. С негром ужасно об ращались, впереди у него не было ничего, кроме рабства;

его также могли продать в барраку, расположенную вверх по реке, и там его ждало бы еще более жестокое обхожде ние, чем то, которое он терпел от рук владевшего им дья вола в образе человека. Другие иностранные резиденты Риберальты, англичане и немцы, направили правительст ву петицию, в которой просили о его освобождении, и послали копии в Лиму и Англию, но ничего этим не добились; возможно, эти письма вообще не были отправ лены.

Помимо того что должников заставляли сидеть сутки в колодках в полицейском участке, они были обязаны от рабатывать полностью все, что задолжали своим креди торам. Некий перуанец, служивший в барраке, умер, и тогда его жену и шестерых детей, живших в Риберальте,

схватили и отправили рабами в другую барраку той же фирмы. Это действительный факт.

Некий немец, задолжавший крупной фирме, был отос лан в одну из отдаленнейших баррак, где все рабочие вы мерли. Маловероятно, чтобы он когда-нибудь вырвался оттуда.

Англичанин по имени Пэй завел в Риберальте свое дело, и это не понравилось большим торговым домам. Они стали продавать те же товары по более низкой, чем он, цене, ра зорили его, заставили влезть в долги, и он был вынужден стать простым служащим — не совсем рабом, но попав шим в безнадежную кабалу человеком.

Я мог бы продолжить перечень подобных случаев, о которых знаю не понаслышке, а на основании лично мне известных фактов. Эти печальные истории можно расска зывать без конца, поскольку Риберальта всего лишь один город в этом аду, где происходят такие вещи. Если чело веку удастся бежать, а потом его поймают и водворят на место, ему как минимум дают тысячу ударов плетью или столько, сколько он может выдержать, не умерев.

Зверства на берегах реки Путумайо в Перу, разобла ченные Роджером Кейсментом, были лишь частицей ужасающей истории этих мест. Рабовладение, кровопроли тие и всевозможные пороки царили на реках края, и ничто не могло противостоять им до тех пор, пока каучу ковые монополии не потеряли почвы под ногами. В барраках по берегам реки Мадейры рабочие выдерживали в среднем до пяти лет. На других реках — чуть побольше. К востоку от Сораты пожилой мужчина или женщина были настоящей редкостью! В Южной Америке не существует умеренных масштабов. Здесь все делается с размахом, и жестокости времен каучукового бума не являлись исклю чением.

В Санта-Крусе, маленькой деревушке, расположенной всего лишь в десяти милях от Риберальты, люди стали уми рать от своеобразной лихорадки, неизвестной науке. Вер ный духу местного предпринимательства, деревенский кюре использовал эпидемию для того, чтобы сколотить себе состояние. Он разделил кладбище на три участка — Небо, Чистилище и Ад и соответственным образом брал за похороны!

Мы покинули Риберальту 25 сентября на небольшом бателоне вместе с десятью индейцами племени ишиама, восьмью индейцами тумупаса, рулевым и молодым ар мейским офицером в качестве переводчика; с последним

ехал его отец — шотландец, всю жизнь проживший в ЛаПасе, и мать боливийка. В трезвом виде молодой офицер был совсем неплохим компаньоном.

После дня пути мы вошли в реку Ортон, известную свои ми корягами, пирайями 1, кандиру, крокодилами, ана кондами, колючими скатами и мухами, а также отсутст вием какой-либо дичи. Это был медленный поток в до вольно высоких берегах у края обширных болот; вообще она соединяла в себе все самые худшие особенности при токов Амазонки и была судоходна для баркасов только в сезон дождей.

Мошки набрасывались на нас тучами, и мы были вынуж дены закрыть с обеих сторон навес из пальмовых листь ев сетками от комаров и надеть накомарники. Несмотря на все эти защитные меры, наши руки и лица вскоре по крылись множеством крошечных зудящих и кровяных волдырей.

Здесь мы впервые услышали птицу seringero — три низ кие нарастающие ноты, сопровождаемые звуками «уииитуии-о» и пронзительным криком. Эта очень веселая и дея тельная птичка размером с дрозда интересна тем, что ее присутствие указывает на близость каучуковых деревьев, так как, по-видимому, она кормится паразитами, которых находит на них. Сборщики каучука — их называют серингейрос — при поисках каучуковых деревьев прислу шиваются к крику этой птицы.

В барраке под названием Палестина мы обнаружили следы пограничного конфликта между Перу и Бразилией, происшедшего в 1903 году и приведшего к пересмотру гра ницы. Это место было окружено окопами и укреплено;

отсюда шла дорога через лес до Абунана и до Акри у Капатары, ниже бразильского города Шапури. Должен ска зать, что укрепления и окопы не произвели на меня впе чатления и заставили усомниться в знаниях и опыте офи церов, ответственных за их выполнение. Они были срабо таны по тем старым схемам, которых полно в учебниках, и могли быть легко обстреляны продольным огнем.

До сих пор признаков произвола и жестокостей на реке Ортон не наблюдалось; очевидно, к плети прибегала только тогда, когда все другие способы были испробованы. Ничто не говорило о существовании здесь рабовладель-

‘ Пирайи, или пираньи, небольшие плотоядные рыбы, нападающие стая ми и способные за несколько секунд снять мясо с костей живого существа. Они держатся по соседству с прибрежными бойнями и привлекаются издалека запахом крови или открытой раны.Прим. мл. сына Фосетта.

ческой системы, и все-таки мы знали, что она существует. Недалеко от этих мест, на реке Мадре-де-Дьос, находи лась баррака, на которой занимались не сбором каучука, а выращиванием детей для рынка рабов. Говорили, что там жило около шестисот женщин! Большинство местных за правил и надсмотрщиков были бесчестными, жестокими ii трусливыми людьми, совершенно неподходящими для наблюдения за работой. И все же какие-то остатки при личия мешали им чинить свои зверства в открытую. Они никогда не уставали твердить мне, что метисы и индейцы понимают только плеть. Довольно часто они сами были метисами, что же касается индейцев, мой собственный опыт вновь и вновь показывал, с какой готовностью отвечают туземцы на доброе к ним отношение.

Как раз в Палестине жил человек, зачинатель каучу кового промысла на реке Ортон, а по сути дела и во всей Боливии, который, как говорили, запарывал людей до смерти или для разнообразия связывал им ноги и руки и бросал в реку. Обо всех этих ужасных преступлениях рас сказал мне англичанин, который служил у него. Похоже, оба они были одним лыком шиты!

Мухи сводили нас с ума. Они не давали никакой пере дышки — ночная смена кусающих насекомых ни в чем не уступала дневной. Когда я брал отсчеты, мои муки ста новились совершенно непереносимыми, так как руки и лицо были открыты.

Бателон протекал и без конца натыкался на коряги.Его все время приходилось конопатить, это стало обычным делом, которое нельзя было прервать ни на час. Щели были настолько широки, что пальмовое волокно быстро вымыва лось водой. Боливиец английского происхождения Дэн первые два дня был тих и настроен созерцательно — при ходил в себя после прощальной попойки в Риберальте. Потом, когда в голове у него прояснилось, он стал несно сен, и мне пришлось сделать ему суровое внушение. Но при всем том он был добрым малым.

Мы проходили барраку за барракой и обычно останав ливались в них, чтобы поесть, а если они оказывались заброшенными, собирали папайи и другие плоды на зарос ших сорняками плантациях. Иногда мы делали привал на узком песчаном берегу, иногда ночевали в лачугах, ки шевших насекомыми. Раз или два на нас совершали на шествие полчища муравьев-эцитонов, которые двигались сплошным потоком и уничтожали все живое на своем пути. Жара была удушающая, но мы редко могли позволить себе выкупаться в реке из страха перед пирайями и ядо-

витыми скатами. Ужасающее однообразие леса, с обеих сторон подступавшего к самой кромке воды, не прерыва лось ни на один день; лишь иногда встречались сделан ные наспех расчистки для баррак, которые благодаря сво им соломенным крышам и тростнику вокруг выглядели как часть самих джунглей. Порой казалось, что мы боль ше не выдержим пытку насекомых и сойдем с ума.

В барраке Тринида
мы навестили жену племянника генерала Пандоса. Она жила здесь со своей семьей в го раздо большем комфорте, чем тот, который могла бы дать Риберальта. Они имели собственные плантации, домаш нюю птицу и рогатый скот, который в сухой сезон, когда тропы были проходимыми, перегонялся по суше. Здесь нас встретили и занимали по-королевски, так что на день или два тяготы пути были забыты.

Хозяйка барраки страдала запущенной эспундией уха — весьма распространенным в этих местах заболе ванием. В то время и еще много лет спустя не знали, что эта болезнь вызывается микробом Доновэна Лейшмана и идентична болезни bouton de Biskra в Триполи и де лийскому фурункулезу. С помощью сильнодействующих средств и болезненных процедур этот недуг можно излечить за десять дней, а в случае если болезнь прогрессирует — в течение шести месяцев; лечение производится сильными антисептиками и метиловым спиртом. В лесах, где обычно дают болезни идти своим порядком, на пораженных мес тах лица развиваются отвратительные разрастания, а на руках и ногах кожа гниет, как при проказе.

С одним из здешних мосо (так зовут в Боливии рабочих) был не совсем обычный случай. Его ужалила ядовитая змея, яд оказался не настолько сильным, чтобы убить его, у него лишь высохли и отвалились два пальца. Люди здесь часто гибнут от укусов ядовитых змей, так как все ходят босыми. Даже самый осторожный пешеход, если у него ноги не защищены обувью, подвергается большо му риску, ибо многие из местных змей, хотя и малы, но укус их смертелен. Змеи в Южной Америке — обычное яв ление, и разных их видов так много, что, надо думать, да леко не все из них известны и описаны.

В Тринидаде нас снабдили английскими журналами и томиком «Мартина Чезлвита». Изголодавшись по пе чатному слову, мы читали и перечитывали каждую стра ницу, каждое объявление, даже выходные данные изда телей. Все журналы были изрешечены термитами и пок рыты пятнами сырости, но для нас они были дороже зо лота.

Мы начали подниматься вверх по реке Тауаману, вздув шейся от недавно прошедших дождей, но все-таки прод вижение по ней было затруднено. Упавшие с берегов де ревья преграждали путь, из воды торчали коряги. Чтобы проложить дорогу, приходилось все время работать топо ром, и к тому времени, когда нам удалось выйти на сравни тельно чистую воду, мы окончательно выбились из сил. Наши восемь индейцев показали себя хорошими работни ками, но мы чуть было их не потеряли. Однажды ночью они шутки ради набили трубку Виллиса грязью, и на следую щее утро он отдубасил их палкой. Если бы у них была воз можность покинуть нас и уйти домой, они, несомненно, сделали бы это, но гроза прошла, и, когда их воспаленные спины поджили, они снова принялись за работу. Кстати сказать, эти индейцы тумупаса сделались немного нахаль ными, и взбучка, данная им Виллисом, послужила им на пользу.

Жители лесов полагают, что каждый гринго понимает в медицине, и вот в барраке Бельявиста меня попросили вылечить заболевшего лихорадкой блэкуотер — болезнью, которая была неизвестна в этих местах. Причиной забо левания, как мне кажется, являлась питьевая вода; она бралась из лужи грязной стоячей воды. Со мной был не большой медицинский справочник, где я нашел способы лечения этой болезни, и они подействовали. Сыграло ли тут роль самовнушение — не знаю, но главное было в том, что человек выздоровел.

Через сорок три дня тяжелого пути, непрекращающейся пытки, которую мы терпели от мух, мельчайших пчел и убийственной скуки, мы прибыли в Порвенир. Эта де ревня, если только ее можно так назвать, состояла все го лишь из двух лачуг; но одна из них имела два этажа и потому была не простой лачугой. Бателон отправился на зад в Риберальту, однако восемь индейцев тумупаса ос тались с нами. Они должны были доставить по суше не которое количество припасов до Кобихи, отстоявшей в двад цати милях отсюда. Я послал туда Дэна, чтобы он раздо был мулов для транспортировки нашего снаряжения.

Район Тауаману широко эксплуатировался каучуко выми фирмами, и в каждой чакре можно было достать бана ны и плоды папайи. Так как Виллис был не только пре восходным поваром, но и сноровистым рыбаком, питание у нас было отличное. Более того, мы жили настолько хо рошо, что слух о нашем благополучии долетел до Кобихи, и оттуда началось паломничество полуголодных солдат и других жителей, которые выпрашивали у нас еду и спир-

тное. Мы могли выставить им обильное угощение, так как наши индейцы только что поймали роскошную краснозелено-желтую двенадцатифутовую анаконду, которая оказалась очень вкусной.

Кобиха расположена на границе между Боливией и Бразилией, пограничной линией служит река Акри. На правляясь туда из Порвенира, мы проходили мимо моги лы полковника Арамальо, убитого в пограничном конф ликте 1903 года. Один из индейских солдат, сопровож давших наших вьючных мулов, отделился от остальных и с почти истерическими рыданиями бросился на могилу. Я заинтересовался этим — ведь боливийцы любили ут верждать, что индейцы не способны на какие-либо чувства. Мне сказали, что этот солдат, проходя мимо могилы пол ковника, всякий раз выражает свое горе. Достигнув места назначения, мы почувствовали непреодолимое желание последовать его примеру, ибо представить себе что-либо более гнетущее, чем эта Кобиха, было попросту невозмож но.

Это был довольно крупный речной порт, так как его положение на высоте около восьмисот футов над уровнем моря допускает непрерывную навигацию по всему водному пути вплоть до самой Атлантики. Вначале Кобиха была барракой, потом ее забросили, и она снова заросла дикой растительностью. В 1903 году ее захватили бразильцы, но были прогнаны боливийцами, напавшими на них со вместно с индейцами. Горящими стрелами, обернутыми в намоченный керосином хлопок, они зажгли хижины, ii, когда оборонявшиеся стали выскакивать наружу, пере стреляли их одного за другим. Ни одному бразильцу не удалось спастись. Даже три года спустя, когда мы прибы ли сюда, здесь еще повсюду валялись скелеты. Бразиль цы снова пришли в это место, на этот раз в качестве рабочих; здесь и в районе Пурус их насчитывалось около шестидесяти тысяч.

Мое беспокойство относительно инструментов наконец разрешилось. Геодезических хронометров не было — один украли, другой был в Манаосе в починке, а единственный теодолит имел серьезное повреждение и пользоваться им было невозможно. Межевание границы — работа, за трагивающая важные, более того, жизненные интересы Боливии, будет, следовательно, вестись с помощью моего собственного секстанта и хронометра. Тем не менее я решил, что работа должна быть выполнена, несмотря на отсутст вие заинтересованности и неспособность отвечающего за проведение съемок начальства. Однако в то время, при-

внаться, я так разозлился, что уже почти решил послать все к черту.

Хозяева больших баркасов, ходивших по реке выше Кобихи, баснословно наживались на перевозке грузов, вачастую беря за транспортировку столько же, сколько стоит сам груз. В сухой сезон, с апреля по ноябрь, сообщение на крупных судах становится невозможным — могут хо дить одни только каноэ и маленькие лодки, так называе мые игарите. В навигационный сезон на реке полно си рийцев и армян . Их бателоны доверху загружены деше выми товарами, они меняют их на каучук и сколачивают богатства гораздо скорее, чем их собратья, неутомимые mercachifleros l, или подвизающиеся на плоскогорьях ко робейники. Когда торговля на реке в разгаре, Кобиха уже не производит такого гнетущего впечатления.

Как пункт сбора каучука двух крупных фирм Кобиха имела гарнизон, насчитывавший двадцать солдат; про чее население составляли тридцать штатских, которыми управлял вечно пьяный интенденте 2 в чине армейского майора. Тут жили один или два иностранца, хорошие пар ии, но большие любители выпить. По меньшей мере два дцать из пятидесяти обитателей города болели бери-бери, было и несколько случаев beriberi galopante, необычайно скоротечной разновидности этой болезни, когда смерть могла наступить в течение каких-либо двадцати минут или двадцати часов.

Еженедельный рацион солдата местного гарнизона со стоял из двух фунтов риса, двух небольших банок сар дин и половины банки консервированных креветок. На все это он должен был существовать. Просто поразитель но, что кто-либо мог вообразить себе, будто люди, веду щие напряженную жизнь, могут поддерживать свои силы при таком скудном рационе. Не удивительно, что на при пасы, которые мы привезли с собой, производились на леты, и мы смотрели на это сквозь пальцы.

Здешний доктор, работавший в доме фирмы Суарес и утверждавший, что он изучил все местные болезни, за явил мне, что бери-бери вызывается плохим питанием, пьянством и худосочием и передается определенным мик робом, но как, никто не знает. То же относится и к эспундии, добавил он.

1 Разносчики, торгаши (испан.),Прим. перев.

8 Управляющий, администратор (испан.). Здесь — начальник гар низона.Прим. перев.

Вот подождите, попадете на Абунан,»ободрял» он меня,там весьма распространен вид столбняка, почти немедленно приводящий к смертельному исходу.

Бери-бери и другие болезни ежегодно уносили около половины населения Кобихи — потрясающая цифра! И это не удивительно, ибо немногочисленные утки да цып лята, несъедобное чарке и рис составляли единственную основу их питания. Леса кругом были полны дичи, но люди были слишком ослаблены болезнями, чтобы охотить ся.

Интенденте, безграмотный мошенник, едва умевший на писать свою фамилию, любил играть в карты. Мы посели лись в непосредственной близости от хижины, в которой располагался гарнизонный штаб. Однажды ночью мы услышали, как интенденте приказал своему младшему офицеру сыграть с ним в карты. Тот отказался. Раздался пьяный рев, после чего возмущенный молодой офицер по кинул хижину. Интенденте вытащил свою саблю и, ша таясь, двинулся вслед за офицером. У дверей барака он настиг его, ударил ногой в пах и тяжело ранил саблей. Адъютант интенденте выбежал на шум посмотреть, в чем дело, и имел неосторожность призвать шефа к порядку. Тот бросился на него и стал гонять вокруг хижины, держа саблю обеими руками и рубя ею налево и направо. Бед ный малый был бы перерублен пополам, если б хоть один из этих ударов пришелся по нему. Спрятаться можно было только в нашей палатке, и адъютант вбежал к нам с по белевшим лицом, моля о помощи.

По пятам адъютанта, громыхая, ворвался его началь ник.

-Где тут у вас этот мерзавец? Куда вы спрятали его, проклятые гринго?

Тихо! — сказал я.Как вам не стыдно нападать на безоружных людей с саблей в руках!

Интенденте заметил дрожавшего от страха адъютанта в темном углу и устремился к нему, но я удержал его. Интенденте выругался и, откинувшись назад, сунул руку в кобуру, висевшую у его бедра.

Я тебе покажу, как совать нос не в свои дела, про клятый гринго! — взревел он.

Лишь только он вытащил револьвер, я схватил его за руку и вырвал у него оружие. Тут подоспел раненый офи цер с солдатами. Они подхватили сыпавшего проклятьями, сопротивлявшегося интенденте и поволокли его в штаб. Там они привязали его к кровати и оставили протрезв ляться.

Последовало официальное расследование, и тут выяс нилось, что интенденте, истощив весь свой кредит, стре бовал с фирмы Суарес несколько ящиков спиртного, яко бы «для английских инженеров». Он продал все запасы, на которые мог наложить руку, а деньги присвоил себе. Таким образом, он ухитрялся жить за наш счет. Я тотчас же написал генералу Пандо, решительно возражая про тив обременения экспедиции счетами алкоголиков, и спус тя немного времени из Рурренабаке приехал новый интен денте, прекрасный человек, ставший впоследствии моим близким другом.

Официальный курс был 12.50 боливиано за фунт стер лингов, но здесь, на Акри, я заметил, что наш золотой соверен стоил только четыре боливиано, и это весьма пе чально сокращало нашу покупательную способность. Впервые в жизни я столкнулся с тем, что золото оказалось ниже своей номинальной цены. Причину этого я не мог выяснить.

У меня не было желания терять время в Кобихе, и я постарался поскорее закончить всю исследовательскую и топографическую работу, которую требовалось провести в окрестностях города. Уже шли сильные дожди, уровень рек то поднимался, то падал, и появилась надежда достать баркасы. К тому времени,, когда я отправил генералу Пан до план и приблизительную смету железнодорожной линии с метровой колеёй между Порвениром и Кобихой, мы уже готовились отплыть вверх по реке с целью нанести ее на карту вплоть до истоков.

Безвременная кончина одной большой утки от какогото таинственного недуга послужила поводом к банкету, устроенному в честь главных членов местной общины. За утку мне пришлось выложить один фунт стерлингов и еще тридцать шиллингов за другую птицу. Мы купили яиц по два шиллинга за штуку, а консервированные омары и фрукты выдали из наших собственных запасов. Были рас питы пятнадцать бутылок шампанского, шесть бутылок джина, бутылка бренди, и было подано три бутылки рома к кофе. Раздобыть все эти вещи уполномочили Виллиса — он чуял, где можно достать съестное и спиртное по запа ху, как собака чует кролика. Приглашенные без особо го труда расправились с угощением, и мне, непьющему, не пришлось помогать им. А они, разошедшись, потребо вали добавочных возлияний — в кредит, конечно!

День или два спустя в порт прибыл катер, тащивший на буксире лихтер с грузом. Команда сказала нам, что странствующий священник с Акри направляется сейчас

вверх по реке. Он все время, сколько помнится каждому, собирал средства на постройку собора в Манаосе и в каж дую свою поездку зарабатывал около тысячи фунтов стер лингов. Он брал по тридцати фунтов за свадьбу, совершал мессы за шесть фунтов, крестил и отпевал за десять фун тов и в дополнение ко всему давал концерты на фисгармо нии или граммофоне, беря по семи шиллингов шести пен сов со слушателя, причем они сами должны были позабо титься о месте для сидения.

Каучуковый промысел на Акри был исключительно выгодным занятием. Работавшие здесь бразильские серингейрос были свободны от какого-либо принуждения, если не считать контракта, и каждый из них зарабатывал от 500 до 1500 фунтов в год. Они были сыты, хорошо оде ты и вооружены. Жили они в centres — хижинах, построен ных на берегу реки, рядом с их estradas, или участками, по 150 деревьев в каждом. Некоторые из них были обра зованными людьми, у большинства были граммофоны. Хлыст был здесь неизвестен, регулярной работорговли не велось, но на дикарей все же время от времени устраива лись облавы, и каждый пойманный продавался за 60 фун тов стерлингов. Работорговля не развилась здесь в сколь ко-нибудь значительных масштабах, главным образом потому, что дикие племена благоразумно ушли за пределы района.

Рождество 1906 года было отмечено новым банкетом, на этот раз в доме одного коммерсанта. Меня избрали пред седателем, и я был вынужден произнести спич. К тому вре мени я уже бегло говорил по-испански и справился со своей задачей без особых затруднений. В свою очередь и гостям в тот вечер удалось «воспользоваться словом», как это называется по-испански, и речи практически ни чем не отличались одна от другой. Многие били себя в грудь, то и дело слышались слова «сердце» и «благородные чувства». Все речи заканчивались под грохочущие залпы из карабинов, и никого не интересовало, куда летели пу ли. Была музыка, танцы и сколько угодно спиртного. В четыре часа утра те из гостей, которые были еще в созна нии, отправились в другой дом пить пиво. Вышли оттуда только трое — я, Дэн и перуанец по имени Донайре.

Под прощальные ружейные залпы мы на следующий день покинули Кобиху вместе с сеньором Донайре, ко торый взял нас с собой в свою лодку.

Глава

7 Акри

Сеньор Донайре был управляющим барракой, находив шейся в нескольких днях путп вверх по реке. Это был интересный человек.

Одно время немецкая фирма, у которой он служил на реке Пурус, послала его на Путумайо, чтобы он вошел в контакт с тамошними индейцами, выучился их языку и доложил о возможностях торговли и добычи каучука в этих местах. Попав к одному большому племени, он же нился на индианке и прожил среди дикарей около двух лет.

Они были каннибалами ,сказал он,и много раз мне приходилось видеть, как приготовляется чело вечье мясо, точнее — мясо белых людей
Они вовсе не стремились добыть именно белых, а предпочитали людей из других индейских племен. Человечье мясо по вкусу напоминает обезьянье.

И вы когда-нибудь пробовали его сами? — спро сил я.

Не забывайте, что я жил среди них и должен был принять все их обычаи. Если б я отказался делать все то, что делают они, мне бы не пришлось рассказывать вам эту историю.

Каково их развитие — я имею в виду духовное, общественное?..

О, они достаточно разумны, будьте покойны. У них было организованное управление; каждая община име ла своего вождя, но, кроме того, был верховный вождь, исполнявший роль царя всего племени. Своих покойни ков иногда они сжигали, но обычно съедали их. Женщин было множество, и, хотя существовало многоженство, i:x мораль была на высоком уровне. Конечно, майор, легко осудить каннибализм как нечто омерзительное» но поду майте хорошенько: почему есть мертвого человека более дурно, чем есть мертвое животное или птицу? По край-

ней мере это дает разумный мотив для убийства чело века, чего вы не можете сказать о цивилизованном спо собе ведения войн. Кроме того, это удобный способ от делаться от покойника: не занимается драгоценная земля, не загрязняется чистый воздух при погребении! Все дело в том, с какой точки зрения смотреть. Первая ваша мысль о каннибализме — что он отвратителен, но, когда вы поз накомитесь с ним поближе, вы мало что найдете возразить против него.

Что заставило вас покинуть их?

Моя жена рассказала мне о плане убийства всех белых. Они считали, что зверства белых в отношении индейцев — это попытка стереть их с лица земли, и го рели желанием отомстить. Не думаю, чтобы они особенно хотели меня убить, но я был белый и, следовательно, меня надо было уничтожить вместе с прочими представи телями моей расы. Так или иначе, я бежал без особого труда и очень жалел, что был вынужден покинуть их. Дикарская жизнь имеет свои преимущества, и чем более цивилизован человек, тем охотнее он сбрасывает с себя старую кожу и окунается в стихию предельной простоты. Большинство белых, «ставших дикарями», были хорошо образованными людьми. Интересно, что именно они про являют наибольшую приспособляемость. Вы встретите белых, ставших индейцами, а иной раз увидите индейца, ставшего белым. Я их видел собственными глазами, этих людей с рыжими волосами и голубыми глазами, совсем как у гринго. Спросите любого в бразильских барраках на нашем пути, и всякий скажет вам то же самое.

Так я впервые услышал о «белых индейцах». Потом я увидел их, но подробнее об этом после.

Между реками Пурус и Акри расположен большой, треугольной формы кусок земли, которую Боливия про дала Бразилии за два миллиона фунтов стерлингов. Ме нее чем за три года Бразилия выручила значительно большую сумму от собранного там каучука. Я сам видел в барраках массу каучука примерно на 70 000 фунтов стерлингов, ожидающего погрузки на баркасы для от правки в Манаус. Как я уже говорил, владельцы судов при благоприятных условиях зарабатывали сто процен тов от стоимости каучука на каждой перевозке. Но в период между маем и декабрем иной раз случалось, что баркасы из-за падения воды в реке садились на мель. На Акри лопасти винта очень часто ломались о коряги, поэтому приходилось брать с собой изрядное количество запасных частей. Известен случай, когда один большой

баркас потерял ни больше, ни меньше, как тридцать два винта за рейс! Ширина Акри не превышает здесь пятиде сяти ярдов, и баркасы с глубокой осадкой могли ходить только тогда, когда мелководная, забитая корягами река поднимется от дождей по меньшей мере на двадцать пять футов. Впрочем, даже тогда множество мелких порогов представляет серьезную помеху для навигации.

По другую сторону границы, на бразильской террито рии, дома были прекрасно построены, просторны и хоро шо обставлены. В Порту-Карлосе, большой бразильской барраке, крайнем пункте, куда доходили баркасы, хо зяин и его семья жили роскошно, у них был прекрасный дом и все что угодно, включая большое количество рога того скота из Манауса.

На путешественника, который вопреки местному эти кету не остановился в барраке или centre выпить хотя бы чашку кофе с резидентами, смотрели весьма неодобри тельно. Люди, живущие в этой глуши, жаждали вестей из внешнего мира и только таким образом могли их по лучить. Увидеть новое лицо, побеседовать со свежим че ловеком было все равно, что снова приобщиться к дале кому цивилизованному миру. На нашем пути вверх по реке мы останавливались в нескольких местах, но нигде не заставали ни души; по-видимому, все обитатели были заняты на своих estradas. Драгоценный каучук, винтовки, одежда, граммофоны и прочие вещи лежали свободно, и все-таки никогда ничего не пропадало. Иногда встре чалось такое объявление: «Все здесь имеет владельца», но вряд ли эта надпись была необходима; воровство счи талось всеми столь гнусным преступлением, что никто да же не помышлял о нем. Убийство и изнасилование — пожалуйста, но только не грабеж! По виду одного centre, расположенного далеко вверх по реке, можно было поду мать, что хозяина убили: ползучие растения закрывали хижину, комки каучука — болачи — проросли травой, и все-таки ничего не было тронуто. Одна болача средней величины в те времена стоила примерно 30 фунтов стер лингов, и забрать их было очень легко — привяжи к лодке и буксируй за собой по воде.

Дикарей в этой части реки было немного, хотя до меня доходили слухи об изолированных группах, приходив ших к centro и похищавших любой металлический пред мет, который попадался на глаза. Иногда эти группы буд то бы даже нападали на сборщиков каучука и убивали их. Когда-то многочисленное коренное население в резуль тате войн с белыми сильно сократилось, и многие из ос-

тавшихся в живых индейцев ушли дальше вверх по реке.

Ночь мы провели в centre, где десятка два сборщиков каучука собрались отпраздновать Новый год. Хижина была однокомнатная, построенная на сваях в шести футах над землей — бразильцы предпочитают не спать на уровне почвы, и правильно делают. Все мы неплохо выспались, за исключением Виллиса, который, боясь дождя, подве сил свой гамак под полом хижины. Дело в том, что пол был сделан из неплотно прилегавших одна к другой досок волокнистого пальмового дерева, так что мы, лежавшие внутри хижины, никоим образом не были полностью изолированы от внешнего мира, так же как и Виллис от нас. Бразильцы шумно откашливались и отплевыва лись, и Виллис попал прямо под их обстрел.

Поблизости от этого места жила самая красивая жен щина, какую я когда-либо видел. Она была бразилианкаметиска с длинными черными шелковистыми волосами, безупречными чертами лица и восхитительной фигурой. Одни ее большие черные глаза зажгли бы и святого, не говоря уже о легко воспламеняющихся латиноамерикан цах диких тропиков. Мне рассказывали, что восемь муж чин из числа тех, кто заявлял на нее права, были убиты и что она сама зарезала одного или двух своих поклонни ков. Это была сущая дьяволица, живой прототип «дочери джунглей» из романа или фильма: уже один только взгляд на нее мог оказаться роковым. У нее было до сих пор две надцать мужчин и, вероятно, будет еще больше.

Однажды мы заночевали в лесу около устья реки Яку. После того как я залез в свой спальный мешок, я вдруг почувствовал, как кто-то торопливо пробежал по моей руке и дальше по шее; это было что-то волосатое и омерзитель ное. Я смахнул это существо, и на тыльную часть моей руки упал гигантский паук apazauca. Мне не сразу удалось стряхнуть его, так упорно он цеплялся за руку. Мне не обыкновенно повезло: он меня не укусил, а этот вид пау ков очень ядовит, от его укуса человек иногда погибает.

В Росарио, где мы несколько дней дожидались, пока будет закончена подготовка к нашему дальнейшему пла ванию вверх по реке, прибыл один боливиец, участник экспедиции, прошедшей вверх по Тауаману. Он расска зал, что на тридцать шестой день по отплытии из Порвенира они напали на след диких индейцев, преследовали их до реки Иаку, притока Пуруса, и взяли много плен ных. «Экспедиция» эта, разумеется, была попросту охотой ва невольниками. Убили много индейцев, но и белые по-

теряли немало людей. «Добыча» была с выгодой реализо вана, и оставшиеся в живых считали, что они счастливо отделались, так как далеко не все подобного рода экспе диции кончаются столь удачно.

Была как-то организована одна экспедиция числен ностью не меньше восьмидесяти человек,рассказывал боливиец.Она прошла от реки Тауаману до Рио-деПьедрас, или Табатинги, которая берет свое начало неда леко от истоков Акри и Пуруса и вливается в Мадре-деДьос около Мальдонадо. Несмотря на такую многочис ленность отряда, погибших от отравленных стрел оказа лось так много, что остальные не решились продолжать путь и отступили. Там живет племя под названием инапари — это светлокожие люди, и они не любят, чтобы им досаждали. Возможно, они все это и сделали.

Донайре выглядел нездоровым, и я заподозрил у него глисты. Я дал ему соответствующее лекарство, и моя ре путация врача окончательно установилась, когда он по правился от недуга, мучившего его многие месяцы. Он упорно пытался убедить меня принять вознаграждение, давая мне каучука на шесть contos, или 360 фунтов, и разразился слезами, когда я отказался принять гонорар.

Ко мне то и дело обращались с просьбами — зачастую слезными — нанести на карту какую-нибудь частную кау чуковую концессию, предлагая головокружительные го норары, и, возможно, если бы у меня не было своей ра боты, я бы не отказывался. Однажды мне предложили вознаграждение, эквивалентное 5400 фунтам стерлингов, за землемерную съемку, которую можно было бы проде лать за три недели. Чтобы юридически закрепить за со бой концессию, надо было прежде всего нанести ее на кар ту. Профессиональные топографы слишком боялись бо лезней и дикарей, чтобы рисковать здесь своей жизнью, хотя на этой работе они могли бы в короткий срок соста вить себе состояние. Что касается дикарей, то, я думаю, мы не встретили и полудюжины индейцев на всем про странстве между Росарио и истоками Акри. Один вид ружья устрашал их, и они исчезали, едва мы успевали их заметить. И уж меньше всего я думал о том, чтобы стре лять в них.

Многие признаки указывали на то, что дни расцвета каучукового промысла на реке Акри миновали, и, собст венно говоря, он находится в упадке, как и повсюду в Бо ливии. Спрос по-прежнему был велик, цены высоки, но паразитирующие насекомые и свиньи наносили неисчис лимый вред взрослым каучуковым деревьям, а молодые

деревца, достигнув высоты всего лишь в пять-шесть фу тов, сморщивались и умирали. Я часто удивлялся, почему здесь не выращивают гевею , и мне отвечали, что все предпринятые попытки кончались неудачей. Возможно, трудности ее разведения могли бы быть преодолены, если бы не всеобщее стремление к быстрому обогащению. Один сборщик при существующих условиях мог добыть за год более двух тонн каучука — во всяком случае на Акри, и каждый зарабатывал столько, что никого не привле кала идея сажать каучуковые деревья и ждать пятнад цать лет, пока они подрастут.

Взяв у Донайре большой бателон, мы покинули Росарио 9 января и сразу попали в затруднительное положе ние. Забитая корягами река обмелела. Наше судно, несом ненно, было слишком велико для этой части реки, но ни чего лучшего нельзя было достать. В довершение наших бед налетел ливень; он ревел, словно экспресс, жмущий изо всех сил, чтобы не выйти из жесткого расписания. Ко мары и маригуи истязали нас, и нам пришлось ночевать в мокрых гамаках. Однако на следующий день двигаться стало легче, так как дождь поднял уровень реки.

В барраке Такна у слияния рек Акри и Явериха мы обменяли наш бателон на две небольшие лодки, и таким об разом проблема продвижения по верховьям реки Акри была разрешена.

Как раз в это время здесь произошла дуэль между двумя братьями, с одной стороны, и двумя их соперниками — с другой, по поводу обладания семнадцатилетней девицей перуано-индейского происхождения, которой это по боище страшно льстило. На мой взгляд, она была далеко не красавица, но, возможно, обладала другими прелестя ми, воспламенившими этих четырех идиотов. Во всяком случае одному из братьев прострелили руку, и за отсут ствием необходимой медицинской помощи он истек кровью, еще один герой сбежал, а двое оставшихся дуэлянтов обня лись и поклялись в вечной дружбе. Весь дом был изреше чен пулями. Словом, пока дуэль шла, все перипетии пред ставлялись весьма волнующим зрелищем.

Индейцы в этом районе доставляли много хлопот и стремились строить свои деревни в укромных местах, в некотором отдалении от реки. Кроме того, они устраи вали надежные тропы на случай бегства от охотников за рабами. Прокладывая такие тропы, они обычно внезапно обрывали их, оставляя полосу нетронутых джунглей, и продолжали тропу на другой стороне, неизменно укло няясь от близости к реке.

Немного выше Такны мы достигли Йоронгаса — по следней барраки на реке. Дальше шла неведомая страна, так как не было побудительных причин для ее исследова ния: каучуковых деревьев становилось все меньше, а местное племя индейцев катеана не отличалось друже любием. В лесах вокруг было полно дичи. Здесь водились капибары и тапиры , их мясо отличается очень хорошим вкусом. Правда, считают, будто в некоторых районах км молено отравиться вследствие особенностей питания втих животных. Пекари здесь также водятся в изобилщ! н большими стадами; это дает основание полагать, что индейцы, заядлые охотники, обитают довольно далеко от этих мест.

По бразильским законам один человек имеет право разрабатывать земельный участок протяженностью не более двенадцати миль по берегу реки и не более шести миль в глубину. Это ограничение едва ли кто-либо пре ступает, во-первых, из-за страха перед дикарями, во-вто рых, вследствие трудности доставки тяжелых комков каучука на расстояние большее чем две лиги от реки. Centres подвергались здесь частым нападениям, поэтому в диких индейцев стреляли, как только они попадались на глаза. Никаких карательных экспедиций против ко ренных жителей бразильское правительство не допускало, так как его политика была направлена на защиту мест ного населения. Но у администрации не было никаких возможностей помешать подобному самоуправству в труд нодоступных местах.

На Акри обитают индейцы качити, катеана, минитинера и гуарайю. Последние, возможно, являются остатками когда-то большого народа, так как они широко рас пространены на территории между реками Пурус и Бени.

В реках Пурус и Акри водятся большие сомы, назы ваемые здесь пируруку; их твердые языки, жесткие, как подошва башмака, и похожие на нее по форме, употреб ляются в качестве терки для кухонных надобностей, а также при полировке дерева. Речное дно здесь песчаное, поэтому колючие скаты очень распространены. Мне уда лось убить одиннадцатифутового крокодила — редкость в верховьях реки. Управляющий Йоронгаса рассказал, что он убил анаконду длиной в пятьдесят восемь футов на нижней Амазонке. В то время я склонен был рассмат ривать его рассказ как преувеличение, но позже, о чем я еще расскажу, мы убили змею даже еще больших раз меров.

Все здесь пьют чай гуарана, напиток, обязанный своим происхождением индейцам племени гуарана, живущим по берегам нижней Амазонки; они приготовляют его из ра стения, которое можно найти только около деревни под названием Манес. Это растение представляет собой ко роткий, твердый цилиндр, который скребут обычно язы ком сома; полученный порошок сыплют в холодную воду — и чай готов. Этот напиток является исключительным то низирующим средством и как будто не оказывает вредного действия. Ни один бразилец, живущий в диких местах, не обходится без него. Спрос на него очень велик, и про дажная цена настоящего чая гуарана всегда высока; существующие подделки не только уступают ему по вкусу, но и могут быть попросту вредными. Вкус чая гуарана напоминает мате.

Управляющий в Йоронгасе был веселым человеком и не питал против индейцев никаких враждебных чувств, хотя они уже выгнали его из одной барраки, сожгли его дом и уничтожили пятнадцать тонн каучука. Его терпимость простиралась до того, что он считал такое отношение со стороны индейцев вполне заслуженным, ибо сам видел, с какой невероятной жестокостью расправлялись с ними «экспедиции». Не от всякого каучукового магната
можно было слышать такие речи, и я проникся к нему величай шим уважением.

Мы не учли характера реки выше Иоронгаса: большая из наших двух лодок оказалась слишком велика для пла вания вверх по течению, и нам пришлось обменять ее на две меньшие. Река повсюду была завалена упавшими де ревьями, и нам без конца приходилось расчищать себе путь топором или же перетаскивать лодки и груз через завалы. От этой работы отчаянно ломило спину. Дикие звери здесь совершенно не боялись человека, даже тапир, наиболее робкое из животных, не убегал при нашем при ближении и разглядывал нас с кротким удивлением. Мы проплывали мимо маленьких капибар, сидевших на задних ногах и не выказывавших ни малейшего намерения удрать. И уж, конечно, всюду суетились обезьяны, вклю чая представителей особого вида с почти белой шерстью, несколько меньших по величине, чем обыкновенная ко ричневая обезьяна. Таких я не встречал больше нигде, только здесь, в верховьях Акри; эти крошки настолько нежны и чувствительны, что в неволе сразу погибают.

Пернатые были представлены весьма обильно и вели себя совсем как ручные, так что нам стоило большого труда сдерживать наших индейцев, норовивших убивать

птиц палками. Среди прочих мы увидели своеобразную птицу, чем-то напоминающую по виду фазана и питаю щуюся падалью; она прыгала по берегу реки и громко шипела на нас. Выдра — здешний ее вид называется лобо — высунулась по плечи из воды и залаяла Виллису прямо в лицо — он в это время ловил рыбу с кормы. От неожиданности и удивления Виллис свалился в реку. Мы вытащили его, и он что-то забормотал насчет дьяволов — никогда до этого ему не приходилось видеть такого зве ря. Присутствие выдры свидетельствовало о том, что кро кодилов здесь нет; крокодилы боятся выдр и избегают тех участков реки, где они водятся.

По мере того как мы с помощью шестов продвигались все дальше мимо высоких отвесных берегов, сложенных крас ным песчаником, все чаще стали попадаться кости круп ных животных, особенно там, где берег был подмыт и об валился. Ископаемые останки животных — обычное здесь явление; несколько ниже мы видели отлично сохранивших ся окаменелых черепах. Если бы мы останавливались и изучали эти окаменелости, возможно, нашли бы остатки вымерших чудовищ или животных, которые сейчас уже не встречаются в этих лесах.

Четыре дня спустя по отплытии из Иоронгаса мы нас кочили на стадо пекари, и сразу все пришли в дикий ажиотаж. С молниеносной быстротой вся команда выско чила из лодок и выбралась на берег; загремели выстрелы, пули со свистом летели во всех направлениях, отскаки вали в листву и впивались в крепкие стволы деревьев. Я думаю, не во всяком сражении жизнь человеческая под вергается большей опасности, чем это было в побоище, затеянном нашими людьми. Каждый палил в мечущуюся массу животных, нимало не думая о последствиях. Люди кричали и вопили, свиньи пронзительно визжали и в па нике разбегались в разные стороны. Самец пекари про бежал у Виллиса между ног и сшиб его наземь, Виллис в страхе полез на дерево. Животные были настолько на пуганы, что и не пробовали нападать, и, когда все было кончено, пять из них лежали на земле мертвыми. Одному богу известно, сколько их было ранено, и просто чудо, «то никто из людей не пострадал, даже Виллис, который спустился с дерева и заявил, что уже считал себя покой ником.

Мы попробовали кусок мяса пекари и нашли его превос ходным; оно считается самым лучшим мясом, какое толь ко можно найти в лесу. Не было никакого сомнения в том, что команда разделяет ту же точку зрения: мясо было по-

глощено за один присест, в течение великолепного пир шества, длившегося с сумерек до самой зари.

Животный мир здесь был богато представлен. На боль ших деревьях пронзительно кричали легионы маленьких серых обезьянок, известных под названием леонситос, величиной немного побольше мартышек. По ночам нас об стреливали незрелыми плодами и другими метательными снарядами члены семейства лемуров с большими, как блюдца, глазами — так называемые ноктурнос, или ноч ные обезьяны . А на стоянках необходимо было охранять припасы от разграбления озорными коричневыми обезья нами.

Теперь стали попадаться признаки индейцев — следы на песчаных отмелях и лесные тропы, но их самих нам удавалось видеть лишь мельком, так как они проявляли крайнюю осторожность и старались не показываться нам на глаза. То там, то здесь встречались пни, тщательно отесанные в виде конуса высотою в фут, вероятно, они служили религиозным целям. Если бы в нашей партии не было индейцев, возможно, дикари бы уже показались. Очень неприятно все время знать, что за каждым тво им движением наблюдают, и почти совсем не видеть тех, кто за тобою следит. Из-за этого приходилось выстав лять по ночам стражу; часовые сменялись каждые три часа.

Мы прошли Cascada de Avispas — небольшой водопад высотой в один или два фута, где можно было купаться без опаски; удовольствие отравляли лишь желтые, больно кусающие слепни табана. Идти вверх по реке было трудно. Нам пришлось преодолеть не менее ста двадцати быстрин, и порогов, некоторые в три или четыре фута высотой причем тяжелые, выдолбленные из дерева лодки надо было тащить волоком или переносить на руках. Красный пес чаник сменился черной скальной породой, и наконец мы достигли довольно высокого водопада, за которым ширина реки уменьшалась почти до ярда. Лодки дальше плыть не могли. Я предложил продолжать путь пешком до истока реки, который, вероятно, находился в нескольких милях отсюда; однако индейцы отказались следовать далее, а я боялся оставить их здесь с лодками — они могли сбежать на них и оставить нас без средств передвижения. Поэтому мы вырезали памятную запись на большом высоком дереве и тронулись в обратный путь. 7 февраля мы достигли Иоронгаса и пробыли там несколько дней. Виллис тем вре менем спустился по реке до Такны и купил муки для вы печки хлеба.

В Йоронгасе прекрасные плантации бананов и манио ки , которая по вкусу напоминает картофель, но еще вкуснее и является основным продуктом питания жителей внутренней Бразилии. В бассейне Акри посадка произ водилась всегда за четыре дня до или после полнолуния или новолуния, в зависимости от высаживаемой культу ры. В то время этот обычай был распространен по всей Южной Америке — посадка производилась в соответст вии с фазами луны, и пренебрежение этим правилом, как говорили, лишало урожай стойкости против вредителей. Такие же меры предосторожности предпринимались тогда, когда крыли крышу пальмовыми листьями; существовало мнение, что пальмовая ветвь, срезанная в то время, когда луна на ущербе или близко новолуние, подвержена быст рому уничтожению насекомыми. Не следует считать такой взгляд наивным суеверием, пока не будет доказана его несостоятельность. Лично я полагаю, что нам предстоит еще многое узнать о влиянии луны.

Во время нашего пребывания в Йоронгасе я проявил снятые на реке фотографии. Эту процедуру следовало произвести возможно скорее после съемки, так как во влажном воздухе лесов пленка при отсутствии водоне проницаемой упаковки быстро портится от сырости. Трудность состоит в том, чтобы найти достаточно холод ную воду. Прекрасные снимки можно испортить при про явлении в воде неподходящей температуры. В этот раз я снимал фотоаппаратом производства «Стереоскопик компани» на пленке четыре на шесть с половиной дюймов, по лучая довольно большое изображение сравнительно с со временными нововведениями по этой части . Позже я отдал предпочтение фотокамерам меньших размеров, поз волявшим снимать при одинаковом весе аппарата гораз до больше кадров, а вес значит очень много, когда все, что берешь с собой, приходится нести на собственном горбу. Число интереснейших снимков, загубленных вследствие различных причин, хоть кого могло привести в отчаяние, и все-таки мы закончили наши экспедиции с достаточным количеством фотографий, чтобы составить о них исчерпы вающий отчет.

Дэн покинул нас в Йоронгасе и вернулся в Такну, ве роятно, стосковавшись по пьяной оргии. Когда мы от правлялись вверх по Акри, мы оставили этого молодого человека мертвецки пьяным в Такне, и он нагнал нас уже после того, как мы покинули Йоронгас. Он пришел в ла герь, смущенно извиняясь и клянясь отныне не брать в рот ни капли спиртного. К Чалмерсу у него не было ни-

какого уважения, и я всерьез опасался стычки между ними, но, к счастью, до этого дело не дошло.

Управляющий Иоронгасом и несколько его людей очень досадовали из-за того, что девушке из племени катеана, которую они взяли в плен и держали на цепи, как собаку, удалось бежать. Потом она объявилась в Такие, невзирая на опасную близость к белым; приворожил ее один из серингейрос. Там она и осталась, причем на этот раз не нужно было никаких цепей, чтобы ее удержать.

Когда мы пришли в Такну, Дэн был в стельку пьян. Я не стал его тревожить, взял с собой Виллиса и Чалмерса и отправился вверх по Яверихе, небольшому притоку Акри, который нужно было нанести на карту. Путь был трудный — опять коряги и поваленные деревья, и ра ботать тоже стало труднее, так как мои компаньоны прояв ляли нерадивость, стоило мне отвернуться. В верховьях реки в затвердевших глинистых отложениях на берегу мы нашли высунувшийся на поверхность череп и несколь ко костей окаменелого ящера . Череп, более пяти футов длиной, был сильно поврежден действием воды и гальки и не было уверенности в том, что он не развалится при извлечении, но мне все же удалось собрать несколько черных зубов, которые оказались целыми. Невдалеке мы обнаружили скелет еще более крупного чудовища, хорошо видимый на дне глубокого, спокойного водоема, но доб раться до него было невозможно.

Трижды мы терпели крушение, наскакивая на коряги, но, к счастью, ничего ценного не потеряли, несмотря на то, что Чалмерс каждый раз сваливался за борт с компа сом в руках. Инструменты и драгоценный хронометр были надежно спрятаны в водонепроницаемом металлическом ящике. Вернувшись в Такну, мы узнали, что Дэн с коман дой отправился в Сан-Мигель, и, когда после многих ча сов упорной работы веслами мы догнали его, он снова оказался пьян, так что бателон поплыл дальше без него. Мы продолжали свой путь и прибыли в Росарио, где нас приветливо встретила жена Донайре; сам он куда-то отбыл из лагеря.

Письма мы получали в самых разнообразных местах, и найти в Росарио ожидающую тебя почту было очень приятным сюрпризом. Все путешествующие, если только их просили, охотно брали с собой почту, и что касается меня, я никогда не слыхал, чтобы хоть одно письмо про пало или было украдено.

Четыре дня мы провели в Росарио, дожидаясь возвра щения бателона; в течение этого времени я врачевал ма-

ленького сына Донайре, лечил Виллиса от лихорадки и проявлял свои пленки. Пока что сезон дождей не доставил нам больших неприятностей, и я пришел к заключению, что рассказы о сопутствующих ему неприятных явлениях преувеличены. Есть основание полагать, что интенсивность дождей понижается с постепенным изменением климата Южной Америки, хотя регулярно на каждые семь лет приходится один очень скверный дождливый сезон. На бе регах рек я видел, что отметки высоких паводков были намного выше любого зарегистрированного уровня, это явно свидетельствовало о том, что в прошлом паводки бывали куда серьезнее, чем сейчас. Внезапные разливы рек вызываются таянием снегов в Андах, но и снега ста новится все меньше, в связи с уменьшением количества осадков и отступлением линии лесов1.

Около трех миль ниже Росарио находилась баррака одного заядлого любителя граммофона, и после захода солнца музыка совершенно отчетливо разносилась над водой. Резкость тона на расстоянии смягчалась, и что-то необыкновенно чарующее было в этих звуках, долетав ших до нас в сумерках тропического вечера в тот самый момент, когда второй раз за сутки стихал оркестр насеко мых и наступала полная тишина. Самый любимый мотив владельца граммофона был «Estudiantina» 2, по сей день, стоит мне вновь услышать его, меня посещает видение:

река Акри, золотое небо в ее водах и четко вырисовываю щаяся на его фоне линия джунглей, стеной стоящих по берегам.

Говорят, дикари умеют сообщаться друг с другом на расстоянии до двадцати пяти миль посредством деревян ных барабанов, из которых они извлекают особые звуки. После того как я услышал этот далекий граммофон, зву чавший так ясно, словно он находился в соседней комнате, я вполне готов поверить этому. В лесу человеческий голос теряется на расстоянии двухсот ярдов; ружейный вы

1 В то время когда отец писал эти строки, на Центральной железной до роге Перу в сезон дождей в окрестностях главной вершины (15 806 фу тов над уровнем моря) приходилось часто пускать снегоочиститель. Я помню старый, в виде клина, снегоочиститель, хранившийся на стан ции Тиклио, но никогда не видел его в действии, а в 1926 году этот плуг был снят и отправлен на побережье в качестве металлолома. Я работал в службе тяги на горной секции дороги в течение многих лет и отметил неуклонное снижение количества годовых осадков, выпадавших в виде снега. В 1924 году, помнится, глубина снега была около двух футов, а в 1946 году всего несколько дюймов, даже после самых жестоких снеж ных бурь.Прим. мл. сына Фосетта.

2 Студенческая (испан.).Прим. перев.

стрел может быть слышен в радиусе полумили, а то и того меньше. А вот звуки, издаваемые некоторыми птицами, повидимому, могут передаваться гораздо дальше и даже не которых насекомых можно слышать с удивительно дале ких расстояний.

В джунглях песня птиц звучит необыкновенно красиво и ей свойствен какой-то пустой эхообразньш отзвук, по хожий на тот, который слышишь около птичьих домикоз в зоологическом саду. Тут нет ни одной птицы, которая умела бы выводить такие разнообразные трели, как наши дрозды; здешние птицы без конца повторяют две или три ноты, подобные звону колокольчика. Одни стрекочут, другие каркают, третьи свистят или шипят.

Не вндя, какое существо производит шум, трудно ре шить, кто это — птица или насекомое. Самые удивитель ные звуки издаст тромпетеро, большая черная птица тру бач . Ее песня начинается рядом отрывистых кудахтающих звуков, они все учащаются и учащаются, подобно тарахтению мотоцикла, когда прибавляют газ, и перехо дят в громкий протяжный трубный глас. Затем снова следуют обрывистые ноты, темп постепенно замедляется, и наконец песня замирает.

Говоря о пернатых всей перуанской и боливийской Моптаньп, следует упомянуть о небольшой птичке, похожей на зимородка, которая строит гнезда в аккуратных круг лых отверстиях, проделанных в отвесных скалистых бе регах рек. Эти отверстия отчетливо видны, но к ним не так-то легко добраться, и — странное дело — их мож но обнаружить только в тех местах, где есть эти птицы. Однажды я выразил удивление по поводу того, какие они счастливцы — находят себе норки для гнезд, так удобно расположенные и так чисто высверленные, словно дрелью.

Эти норки они делают сами,сказал мне человек, который прожил в лесах четверть века.Я не раз видел, как они их делают. Я наблюдал за ними и видел, как они прилетали к обрыву с какими-то листочками в клювах, цеп лялись к скале, как дятел к дереву, и терли листки о ка мень вращательными движениями. Потом они улетали и возвращались с новыми листочками, и снова терли. Посла трех или четырех втираний они бросали листочки и при нимались долбить по тому же месту своими острыми клю вами. Тут-то и начинаются чудеса — вскоре в камне появ лялось круглое углубление. Потом они снова улетали, снова много раз принимались тереть камень листочками, а потом продолжали долбить. Эта работа занимала у них

несколько дней, и в конце концов норка становилась до статочно глубокой, чтобы служить гнездом. Я лазил наверх, рассматривал норки и — можете мне пове рить — аккуратнее дырку не может высверлить и чело век!

Вы хотите сказать, что своим клювом они могут продолбить крепкую скалу?

Подобно тому как дятел долбит крепкое дерево, так, что ли?.. Нет, я не думаю, чтобы птица могла пробить клювом крепкую скалу. Но я уверен, как и всякий, кто наблюдал этих птиц, что они знают какие-то листья, сок которых размягчает скалу, и она с
ановится мягкой, как мокрая глина.

Я расценил эту историю как небылицу, но потом мне пришлось слышать аналогичные рассказы по всей стране, и я привожу ее здесь как нечто общеизвестное. Спустя некоторое время один англичанин, заслуживающий вся ческого доверия, рассказал мне про случай, который может пролита с